Я огляделся и позвал:
— Дед Мороз!
— Рано ещё! – раздался голос откуда-то сзади; потом смех, – Потерпи до завтра!
Я огляделся ещё раз ошалело, постоял немного, вздохнул и направился домой.
На следующий день я проснулся и тут же проверил, на месте ли мой подарок. Я был абсолютно уверен, что он исчезнет – что всё произошедшее есть ничто иное как сон или галлюцинация… но красный мешочек с белой тесёмкой терпеливо дожидался меня на столике рядом с кроватью, куда я его и положил по приходу.
Моргнув несколько раз, я взял его в руки и ещё раз осмотрел. Он был невесомым. Казалось, мешочек был пуст – я не мог прощупать за материей никакого предмета. “Интересно, что это за подарок?” Догадки строить я даже не брался – после того, что со мной приключилось, любой мой вариант не пойдёт ни в какое сравнение с действительностью.
Я пошёл на кухню и снял с холодильника старую записку, прижатую поцарапанным магнитом с изображением какой-то тёплой страны. На жёлтом листке неровным почерком было выведено послание за подписью “Таня”, после которого, полгода назад, вся жизнь моя пошла кувырком. Это была прощальная записка моей девушки. Той, которую я любил безумно, той, которой я мечтал сделать предложение и вкалывал как проклятый, чтобы купить достойное её кольцо, но… которая пожелала уйти, нежели жить с обычным финансистом, просиживающим денно и нощно в душном офисе за составлением очередного отчёта. Да, в последнее время я уделял ей не так много внимания, как бы того хотел; да, я часто задерживался – не потому, что у меня кто-то был, нет – потому, что на фирму нагрянули с проверкой. И как назло, это продолжалось почти четыре месяца. Я приходил к полуночи, вымотанный, уставший и выжатый, словно лимон – вставал с половину шестого и снова уходил. Я постоянно думал о работе – да, я корю себя за это – и даже иногда срывался… И она решила, что не нужна мне. Боже, как я уговаривал её по телефону вернуться, остаться – как я клялся ей, что всё будет по-другому… но нет. Видимо, для себя она уже всё решила.
Сердце снова сжалось, и я скомкал жёлтый листок и занёс руку над мусорным ведром… но, помедлив секунду, спрятал его в карман.
С работы меня всё равно уволили – после её ухода я уже не мог сосредоточиться как следует и допустил несколько непростительно грубых ошибок, отчего у нашего директора было несколько серьёзных разговоров с комиссией. Я остался без работы и один.
Испортив с утра себе настроение всеми этими воспоминаниями, я очень уныло провёл праздничный день. То чувство подъёма, что одолевало меня вчера, рассеялось как назло; даже вчерашняя невероятная встреча потеряла свои краски. Я трезво понимал, что следующий год будет никак не лучше и проще, а куда сложнее этого и не принесёт ровным счётом ничего хорошего. Чувство какой-то безысходности сковало меня, и я начал подумывать о том, чтобы бросить сейчас всё и уйти в какой-нибудь бар.
